Призраки Чернобыля

Пафосный советский фильм "Чернобыль" студии Западно-Сибирской кинохроники и отснятая прошлым летом в Припяти жесткая фотосерия новосибирца Сергея Тарасова – две различные точки зрения на исторический кошмар. Центр современной молодежной культуры "Этаж", организовавший путешествие сквозь время, предложил аудитории поразмышлять, чем откликнулась для нас катастрофа на Чернобыльской АЭС 25 апреля 1986 года.

Путешествие сквозь время

Это касается нас всех, и не потому, что подростковый масскульт держится на мутантах и сталкерах. Сибиряки принимали непосредственное участие в ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы. Герои фильма строили саркофаг (как тогда его называли) - главное защитное сооружение над разрушенным четвертым энергоблоком. Если убрать из фильма звук, но пустить субтитры, он произвел бы иное впечатление. Мы получили бы четкую и непредвзятую информацию о событии. Штаб стройки, разместившийся на чернобыльском автовокзале. Серые лица монтажников, стропальщиков, сварщиков, работавших в непосредственной близости от источника радиации. Покореженная, изломанная взрывом техника. Кадры гибели вертолета МИ-8, поливавшего саркофаг дезактивирующим раствором и вдруг стремительно рухнувшего на землю.

Но закадровый голос вышколенного диктора призывает воспринимать случившееся так, как было велено партией и правительством. Хорошо поставленный, профессионально отрепетированный, пропитанный официальным оптимизмом, фальшивый, слащавый, благостный голос озвучивает концепцию: "Наш фильм – о подвиге". И далее - стандартный набор советских клише: "Тут нет ни рядовых, ни генералов", "Люди выдержали испытание", "Неоценимый вклад", и особенно хороша эскапада: "Ликвидаторам платили больше обычного. Но не деньги привлекали сюда этих людей… Почему же они здесь – русский и казах, абхазец и грузин? Каждый на своем языке произносит слово "долг". Долг перед своим народом. Тем мы и сильны были во все времена".

Комсомольцы-добровольцы

В зале – люди, так или иначе причастные к катастрофе, – постаревшие ликвидаторы, их дети, их друзья. Они рассказывают, что никаких подвигов совершать не собирались. Их отправляли в Чернобыль как военнообязанных, приказав в повестке явиться на пункт сбора с вещами. "Мою маму вызвали в военкомат, а нас у нее было трое, поэтому и пронесло, видимо, пожалели", - вспоминает повзрослевшая дочь, смотревшая почти часовой фильм выпрямившись, как в строю. Какой, простите, долг, если мужчин и женщин отрывали от семьи, вынуждая тратить здоровье на исправление ошибок зажравшихся чиновников?

Однако авторы фильма – съемочная группа из пяти человек – были исключительно добровольцами. Ибо художник в поисках уникального материала сам рвется в горячие точки. Режиссер фильма "Чернобыль" Валерий Новиков вспоминает: "Руководство призвало: желающие – шаг вперед! Наш оператор Виктор Гребенюк шагнул первым. Режиссер Клобуков шагнуть отказался (сейчас он живет в Германии), и я не могу его осуждать за это. Я в то время был на других съемках, и не успел вернуться, как позвонил Виктор: "Поедешь?". Я не раздумывал. Да, мы хлебнули приличную дозу радиации, и наша кинокамера, и мой личный "Фэд" сильно фонили, пришлось захоронить их в бетоне. Но радиация действует избирательно – на меня не повлияла".

Цензура отменила гибель вертолета

Самый трагический эпизод фильма - гибель МИ-8 - отснят от начала и до финала. Взяв в фокус вертолет, Виктор Гребенюк вел его камерой, и рука слегка дрогнула, когда вдруг появился дым. "МИ-8 пошел в падение, все замерли, опасались, что он рухнет на реактор, и тогда выброс радиации накрыл бы всех, - рассказывает Валерий Новиков. - Вертолет упал на пустую асфальтированную площадку. Погиб экипаж из четырех человек… Виктор говорил, что у него было ощущение, будто вертолет падает на него. У обычного человека сработало бы чувство самосохранения, он бросил бы камеру и убежал, но Виктор продолжал снимать".

Авторы сами не знали, что в итоге войдет в фильм. Проверяющие инстанции бдили, прессинг касался любого публичного высказывания, до эпохи гласности оставалось несколько лет. Председателя правительственной комиссии Ведерникова взбесил эпизод с вертолетом: "Жареное на экран тянешь! Не позволим!". Многие кадры пришлось вырезать, потом вклеивать вновь. Впрочем, суть фильма от этого не менялась, так как его патриотический лейтмотив был заложен изначально самой эпохой.

"Не надо адаптировать фильм, снятый 27 лет назад, под наше время, – считает звукооператор "Чернобыля" Валерий Соловьев. – Тогда была совсем другая страна. И даже сейчас, смотря эту ленту уже иными глазами, я бы ничего не стал менять".

Кукла с черным лицом

Особенно вдохновляет на деяния оптимистический финал "Чернобыля". Кинокамера дает общий план отравленной 30-километровой зоны, залитой солнцем. Жители покинули свои дома, но обязательно вернутся; города и поселки будут восстановлены, их ждет счастливое будущее – свято верили и строители, и кинодокументалисты. Фотографии Сергея Тарасова, показанные сразу после фильма, возвращают с небес на землю. В буйных джунглях прячутся полуразрушенные дома, на стенах которых – жуткое и одновременно прекрасное граффити. На школьной доске сохранились надписи мелом, но окна выбиты, стулья перевернуты, пол усыпан штукатуркой. Изувеченные временем детские игрушки символизируют морок.

Новосибирский фотограф Сергей Тарасов попал в Припять по приглашению друга, который там жил и учился. Служил в армии, когда грянула катастрофа, и домой не вернулся. Прошло время, одноклассники, разбросанные по городам и весям, решили отметить 30-летие окончания школы на родине. В классе они нашли свои вещи, табели, тетради, в их квартирах на том же месте стояла мебель, и даже одежда была цела. Почти цела. "Я провел в зоне отчуждения три часа, и с каждой минутой нарастало ощущение жути", - говорит Сергей Тарасов.

Мертвый город

В зоне отчуждения жизнь… есть. Вдруг в заброшенном доме колыхнется штора и мелькнет в окне фигура призрака. Обслуживающий персонал АЭС, врачи, продавцы как ни в чем ни бывало живут здесь и работают. Весьма востребована профессия сталкера. Некая общественная организация проводит как индивидуальные, так и коллективные туры, стоимость которых от 80 до 400 долларов. Члены этого сообщества работают над созданием музея и называют себя людьми, влюбленными в Припять.

Они нашли емкие слова, которые отражают отношение современного человека к трагедии 1986-го года:

"Прикоснувшись к истории одной из крупнейших техногенных катастроф, окунувшись в атмосферу мертвого города, очень отчетливо воспринимаешь ту грань, преступив которую человечество неизбежно скатится к апокалипсису. Побывав в Зоне отчуждения, понимаешь цену человеческой ошибки. Именно в Припяти, пройдя по узким заросшим улицам такого молодого и, между тем, такого старого Города, начинаешь ценить то, что раньше казалось таким незыблемым, обыденным и неизменным...".